Вини Волкова - Бегство[СИ]

— О чем ты говоришь? — все еще хрипя, спросила Вера. Следы от рук Гелиота на шее стали сине-фиолетовыми.

— Вера я не могу открыть тебе тайну Валаги, — он рассмеялся, — Хотя я ему ни разу не клялся, что буду молчать, — он мечтательно закатил глаза. — Это его бесило больше всего, но долгие годы, я молчал, и говорить сейчас не намерен.

— Я должна знать, понимаешь, должна, — настаивала Вера. — Валага всегда мне повторял, что страшнее тебя нет никого, но он отказывался называть причину. Он говорил, что знания, что тебе верить нельзя, достаточно. Он действительно страшно тебя боялся. Он даже Матвею передал часть своего могущества, только бы удержать тебя, Гелиот. От чего удержать? Почему? Я должна знать!

— Это простое любопытство, Вера, — передразнил он Веру, — Знания, что от меня надо держаться, подальше, достаточно.

— Ты убил кого-то, — начала перечисление Вера, — ты его сын. Что ты сделал? Я должна знать. Ты владеешь тайной магией, твоя душа проклята, бессмертна.

Тысячи предположений рождались в голове Веры. Гелиот стоял и смотрел на нее упор.

— Вера, — не выдержал Гелиот, — я единственный потомок древнего рода Марты Старлайт, я ее сын! Мое настоящее имя Гелиот Алекс Старлайт.

Наступила тишина, Матвей и Вера во все глаза смотрели на Гелиота, а Вампиресса затаившись, ждала, что будет дальше. Это имя ей ни о чем не говорило.

— Но это невозможно, — неуверенно начала Вера, — ведь Марта Старлайт… Она ведь была вампиром, потомком древнего рода истинных вампиров.

Вера замотала головой.

— Если я правильно помню историю вампиров. Чистокровных вампирских семей было всего пять. Сейчас осталось четыре, — неуверенно замямлила она. — Ты наверно что-то путаешь или снова шутишь?

Гелиот покачал головой.

— Вот и моя мать, когда у нее, наконец, родился долгожданный наследник после трех дочерей, решила, что над ней кто-то пошутил. Вместо маленького вампира, наследника, в семье родился я. Истинный вампир без зубов, и кормить его надо было не кровью, а молоком.

Гелиот нервно рассмеялся. Вампиресса взяла его за руку, он не сопротивлялся.

— В истории нет заметок, что у Марты был сын человек.

— В твоей истории много чего нет, она ведь не сама пишется, — он перевел дыхание. — Это стало огромным ударом для моей матери. Она приказала меня убить, отец ее остановил. Ни в одной семье истинных ни разу за все века не рождался человек. Это проделки полукровок. А выкидыш, к примеру, дело повсеместное, вампиру сложно выносить ребенка, и никто ничего не заподозрит. Мать, как женщина, не терпящая когда что-нибудь идет не так, как ей хотелось бы, решила взять ситуацию в свои руки.

Всем объявили, что прибавления у Марты не будет, ребенок погиб. А меня отправили в отдаленный дом на севере России. Там, в глухой холодной тайге, я и рос.

Меня воспитывали по всем канонам воспитания вампиров, хотя я и был человеком. Как ни хотела моя мать сделать меня вампиром, она не могла. Я любил свою семью, но мы всегда были очень разными — это заставляло страдать нас всех.

Они надежду не теряли и верили, что смогут сделать меня вампиром, равным им. Меня с детства учили убивать, убивать и еще раз убивать. Убивать голыми руками, ради забавы. Они убивали для жизни, я — для развлечения, точнее чтобы не вырасти не дай Бог человеком. Учили не ценить человеческую жизнь, ненавидеть Кронов, быть сильным и собранным.

В пять лет я легко переламывал шеи детям, которых приносили мне, чтобы я не скучал в глухой тайге.

Мои сестры приводили домой молодых мужчин для любовных утех и еды. Когда я подрос, то стал хоть немного полезен для них. Я приводил блудниц, соблазнял невинных девочек, они дружно с ними расправлялись. Я мечтал быть в эти моменты с ними, быть частью семьи. Все, что я мог — обмазаться кровью и веселить сытых сестер. Мы хорошо веселились, — легкая грусть появилась на его лице.

Вампирессу коробило от рассказа Гелиота, судя по ужасу на лицах Веры и Матвея, они испытывали то же самое.

— Мать! Моя бедная мать, ни сумевшая рассмотреть во мне ничего, кроме человека, ни на минуту не оставляла попыток сделать меня вампиром.

Он задрал рукава пальто, и впервые Вера увидела его голые руки, ничем не прикрытые. Они все были усыпаны шрамами от укусов.

— Регенерация у меня такая же, как у вампиров, от порезов и шрама не остается, но вот укусы вампиров следы оставляют. Конечно, яд на меня не действует. Но они продолжали пробовать снова и снова, каждый раз по-разному и даже с использованием не членов семьи. Я, уверенный в правильности выбранного мною пути, терпел все и беззаветно им верил. Другого мира для меня не существовало, да и будет ли когда-нибудь существовать?

— Это невозможно, — мотала головой Вера. — Невозможно.

— Я вампир, Вера. Рожденный и воспитанный вампирами, — Гелиот обернулся к Вампирессе. — Поэтому я сильнее тебя, моя дорогая, и быстрее.

— Да, я слышала, — тихо начала Вампиресса, — истинные намного сильнее зараженных.

— Поэтому я легко нашел тебя в том лесу. У меня чутье вампира и зрение не хуже твоего. Моя жизнь будет дольше жизни Крона, намного дольше человеческой, практически, как у вампира бесконечна, но я человек. Мне не страшны твои укусы, — он рассмеялся, — и зубы твои я видел миллион раз, меня от них ни капли не коробит. Ты можешь убивать хоть целыми сотнями, мне все равно, — он нежно ей улыбнулся. — Вера, а теперь открой ход нам пора уходить.

— Подожди, а Валага? — она неуверенно задала свой вопрос. — Как ты оказался Кроном, да еще и Старшим в стихии?

— Непонятно? — грубо спросил Гелиот, — Я им родился.

— А твои родители?

— А твои родители знали, что у них родился Крон? — ответил вопрос на вопрос Гелиот.

— А Валага, а все остальные Кроны, как все это скрыли?

— Вера, я все сильнее начинаю сомневаться в том, что ты достойна быть правительницей Кронов.

Вера зло сверкнула в его сторону глазами.

— Хорошо, — сдался Гелиот. — Кто первый узнает о рождении Крона?

— Это вопрос? — переспросила Вера, Гелиот ничего не ответил. — Я.

— Ты узнаешь первая, что родился Крон, и ты решаешь рассказывать о его рождении или нет. Если ты скроешь эту информацию и, к примеру, убьешь его, то никто не узнает, верно?

— Верно, — отозвалась Вера. — Что сделал Валага?

— Он никому ничего не сказал и поехал меня убивать. Но что там на самом деле случилось, не знаю. После того, как ты родилась, я однажды спросил его, почему он все-таки меня не убил. Он ответил, что к тому времени был уже стар, и за все время его жизни не родилось ни одного Старшего, ни одного наместника. Он больше боялся оставить свой народ без правителя, чем со мной и решил придержать коней.